Алевтина – муза поэта.

С Виктором Фёдоровичем мы прожили долгую жизнь — больше сорока лет. Познакомились в 1965 году. До этого я знала и пела его песни «В чистом небе ясный месяц...», «Не растёт трава зимою...». И, как множество людей, была уверена, что слова в песнях народные.

Родилась я в г. Курске. В Москву приехала, когда мне было уже тридцать лет на работу. Коллега, узнав о моих песенных пристрастиях, предложила - «Хочешь, познакомлю тебя с автором песен, которые ты поешь?». Я только плечами пожимала - зачем? Но однажды мы всё-таки зашли в гости к Виктору Фёдоровичу.

Он открывал нам дверь, одновременно разговаривая с кем-то по телефону. Мы зашли, он посмотрел на меня и вдруг замолчал. Стоит и смотрит, забыв про телефон...А на следующий день он передал мне стихи «Алевтина». Вот они:

Когда я вижу взгляд твой синий, Улыбку ясную твою, Я всю историю России Читаю как по букварю. В прищуре пращура таилась Лукавинка и хитреца, И эта женственность, и милость, И очерк твоего лица. Твоё сияние и сила, Плеча прекрасного овал. Что будешь ты мила, красива, Твой предок, несомненно, знал. В какой-то курской хате древней, В глухой ночи, в степном краю Он обнимал и звал царевной Прамать — праженщину твою. Она шептала: «Я заждалась. Тоской всю душу извела». Вот ты, когда ещё рождалась, Вот ты, когда ещё была! Твоя краса не с неба пала, И не с икон сошёл твой лик, И поцелуй у краснотала Нанёс не ангел, а мужик. Вот почему ты вся земная, Вся тёплая, как печь в дому, Вот почему тебя, родная, Я над землёю подыму!

С того дня я получала стихи почти ежедневно. Для меня это, конечно, был шок: такой значительный человек, поэт - и вдруг я, да притом, и разница в возрасте огромная. Очень нескоро начались наши встречи. Когда он попал в больницу, я его стала навещать. Болезнь сблизила нас друг с другом. Из той больницы он приехал ко мне, мы стали жить вместе. Это был 1966 г. Я всегда чувствовала себя любимой. Я уважала, любила и почитала его, мы всю жизнь были с ним на «вы». И всё время я у Виктора Федоровича всему училась: и названиям трав и птиц, и русской поэзии - всему, что он знал и чем так щедро делился со мной.

Жить с ним было необычайно интересно. Он был очень подвижным человеком. Часто ездил с выступлениями по стране и за рубеж. Вот утром приезжает из Еревана, а вечером уезжает за границу с делегацией - то в Германию, то в Японию, то в Италию. Мой долг был наладить быт, держать дом, не выпячивать себя, не лезть в дела литературные, в которых я и понимаю заведомо меньше, чем он. Мы много пели, ведь оба мы очень музыкальны. Вместе занимались огородом, садом в Переделкине. Принимали гостей...

Он умел удивлять, прекрасно чувствовал собеседника, тонко разбирался в людях, да и не только в людях: в лесу он мог любой птичке подсвистеть, чтобы прилетела к нему. В нашем доме мы видели много хороших, благородных людей. Разных по социальному статусу, как принято сейчас говорить разных национальностей и вероисповеданий. Хоронить Виктора Фёдоровича пришло буквально всё Переделкино — от мала до велика.

Чувство жизни — вот что в нём было главным. Жизнелюбие, которое проявлялось во всём. Идём, к примеру, на рынок купить, помидоры. А он знал, что есть муромские — привозили их в больших сундуках, переложенными газетками, и были они прекрасные: разломаешь пополам, а внутри искрится сахар. И походя он подхватит «вкусное» словцо, запомнит его, и на ходу родится мелодия или строчка, придёт домой - и сразу записывать.

Стихи он писал всегда, вдохновение его не оставляло. Как создавалась, например, поэма «Авдотья - рязаночка», я помню прекрасно: мы ехали из Кисловодска, и на розовых поездных салфетках под стук колёс рождались слова: «Шёл - Батый - Рязань-город - жечь...».

Его нет с нами уже 5 лет, а поэзия его жива, жив его дом, звучат в наших стенах стихи, и люди которые продолжают приезжать к нему в гости, любят Виктора Фёдоровича и не забывают. Как я и мечтала.

Алевтина Бокова-Петрова